Мент, меч и муж - Страница 8

Спустя пару недель мы убедились, что Шпикачка таки мошенник, однако не без магических способностей и с царем в голове. Бороду он подстриг довольно коротко – все время вляпывалась то в кровь, то во что похуже. Бордовая мантия с золотыми звездами и полумесяцами сменилась на черную. Величественная улыбка была спрятана до лучших времен, взамен из загашников мимики Клустик достал озабоченно-деловое выражение физиономии… в общем, влился в коллектив без вопросов. Говорю же – мошенник. И, как любой шулер, подкован в теоретических вопросах. В атаку на нечисть с таким не пойдешь, надорвется без пользы, зато сунуть его в лабораторию на пару суток для проверки очередного задуренного эликсира – самое оно. Впрочем, и насчет атаки подумать можно, ежели нечисть разумная. Он ей мозги запудрит, по ушам лапши развешает… кулинар!

– Привет-привет, – буркнул дорогой супруг. – Там точно никаких магических следов?

– Возле убитого – никаких, – кивнул Шпикачка. – Если что и было, давно развеялось или умело замаскировано. Вскрытие покажет, применялась ли магия непосредственно к покойнику. Там колдовству не спрятаться, не скрыться…

Я быстренько припомнила основы, которые любезный муж вдалбливал в меня… ох, давненько это было! Но вдолбилось мертво. Магическое воздействие на человека бывает внешнее опосредованное, внешнее непосредственное, внутреннее опосредованное, внутреннее непосредственное, комбинированное. Первые две категории… контактное и бесконтактное, личное и безличное, последнее делится на всеобщее и категориальное… Ладно, все вспоминать – голова отвалится. Смысл в том, что покойнику не свалился на голову заколдованный кирпич (внешнее опосредованное), не шарахнуло молнией (непосредственное) и не залепило рот и нос выколдованной магом черной икрой (комбинированное).

Или смысл в том, что Клустик этого не отследил.

Как я люблю гадания – кто б знал… Впрочем, есть знающие. Мой дражайший, к примеру. Он их тоже любит. Нежно и трепетно.

– То есть меч не заколдованный? – уточнил Роннен.

Клустициус тяжко вздохнул:

– Ну уж вам-то, господин Крим, я могу и не рассказывать, сколько сил тратится на заговаривание холодного железа. И сколько денег нужно вложить в ингредиенты для подобной работы. Какой дурак после этого оставит столь ценное оружие в чужих руках?

– В чужой голове, – не удержалась я.

– Да хоть в чужой… извините, госпожа, увлекся. Но я проверил на всякий случай. Меч чистый.

– И засветили парню между глаз. То есть толком не знают. Может, действительно совпадение? – пробормотала я тихонько, так, чтобы слышал только муж.

– Знаешь, солнышко, оружие такого качества и без наговоров в чужой башке обычно не оставляют.

Мой супруг – столичная штучка. Оклад начальника стражи небольшого провинциального городка до сих пор вызывает у него недоумение, сопоставимое разве что с его удивлением местной дешевизной продуктов и одежды. Это не мешает ему жмотничать при начислении мне заработной платы (деньги казенные, и вообще – жена не должна получать больше мужа. Я и так, по мнению благоверного, бессовестно граблю несчастную городскую казну). Но когда речь заходит о его собственных доходах… в общем, доходами он их до сих пор не считает. Посему семейным бюджетом распоряжаюсь я. Так проще.

Как Роннен Крим попал в эту глушь – отдельная песня. Как мы с Ронненом повстречались – вообще отдельная Песнь песней. Но мне сейчас не до сладкоголосья. Оружие муж оценить может, и если он говорит, что сталь качественная, а следовательно, дорогая – кто я, чтобы спорить? Эксперт по холодному оружию в семье он. Иногда я даже жалею, что в этом мире нет «калашниковых» и «макаровых». Но вспоминаю здешнюю магию – и перестаю жалеть. Сюда еще огнестрельную гадость – и будет тотальный армагеддец. А так – выживаем потихоньку.

По пустырю, где случилась трагедия, порхали две почти неразличимые в дневном свете фигуры. Горожане или не замечали их, или старательно делали вид, будто не замечают. Кто-то держался за амулеты, быстро проходя мимо, кто-то совал в карман дулю – известный оберег от сглаза. Ну-ну, а то я не вижу, где у вас, уважаемые, карманы оттопыриваются…

Все знают, что мы с мужем «из этих».

Эх, знали б они, как я в «эти» попала…

В другом мире, семь лет назад

Чем дольше я смотрела на Айсуо, тем больше осознавала: врут все о призраках. В частности, о том, что нематериальное не может поглощать материальное. Этот призрак на моих глазах пятьдесят грамм водки тяпнул, а затем плюшки с сахарной пудрой умял так, будто умер в Поволжье в начале прошлого века. Или в Африке, в любое время, если верить газетам.

И чай тоже… убывал. С пугающей скоростью.

Меч я пронесла, обернув в «N-ский рабочий» – нашу борзописалку городского масштаба. На всякий случай паковала передовицами кверху, чтоб уж точно отбить охоту к рассматриванию свертка.

Айсуо же вернулся к своему… хм… материальному носителю довольно быстро. Однако, уловив безумный взгляд наркоши из подворотни, взмыл в небо. Я потопала дальше, не особо вслушиваясь в истошные вопли: «Жертва… Ментов… Кровавая… и ходит рядом… ик… на-по-ми-на-ет! О судьбе своей… ик… кровавой!»

Блин, парень, знал бы ты, насколько твой бред близок к истине!

В магазин призрак со мной не залетал, бабушки у входа в подъезд его тоже не засекли – чудеса конспирации налицо. В квартире же Айсуо высунул из стены чуть виноватую мордочку – я дернулась и демонстративно полезла за валидолом. Мальчишка, похоже, не понял, но вылез полностью и отрапортовал, куда дел труп и что с ним сделал. Половина доклада состояла из знакомых слов в незнакомом значении – «выбросы энергии», «узел вероятностей», «дорога иллюзий»… Но кое-что я сообразила безо всякой магии – мальцу плохо. Его трясет, плющит, колбасит и пельменит.